Читать книгу "Югославская трагедия  - Леонид Млечин"

— Я просто не могу это сделать! — рапортовал Дженсон. — И у вас нет полномочий отдавать мне такой приказ.

— У меня есть полномочия! — настаивал Кларк.

— Сэр, — ответил Джексон, — я не начну ради вас третьей мировой войны!

Уэсли Кларк:

«Генерал Джексон считал, что аэродром в Приштине не имел никакого значения и, следовательно, не было смысла враждовать с русскими. А я считал иначе. Это был решающий момент. Будут русские сотрудничать с нами на равных или нет? Будут они нас обманывать и вводить в заблуждение или привыкнут договариваться и находить компромисс?

Я считал, что русские не пойдут на прямое столкновение с нами, у них не было для этого сил. Но я не отрицаю, что риск был».

— Майк, я отдаю тебе приказ, — сказал Кларк. — Если ты отказываешься его выполнять, ты должен сдать командование. Ты это понимаешь?

— Такточно, сэр.

Джексон вышел и через несколько минут вернулся с улыбкой на лице:

— Британское правительство запретило мне выполнять этот приказ.

В отличие от российских военных, которые не выполнили приказ начальника Генерального штаба и смело двигались навстречу войне, американский генерал Кларк не смог нарушить дисциплину и сделать то, что он считал нужным.

Билл Клинтон:

«20 июня югославские войска покинули Косово, и через две недели, по оценкам Верховного комиссара ООН по делам беженцев, туда уже вернулись более семисот пятидесяти тысяч жителей. Я чувствовал удовлетворение и облегчение. Десятилетняя кровавая кампания Слободана Милошевича, в которой он использовал этнические и религиозные противоречия, чтобы сохранить свой режим в бывшей Югославии, заканчивалась. Горящие деревни и убийства невинных людей остались в прошлом. Я знал, что со временем станет историей и сам Милошевич».

Относительно статуса российских войск нашли компромисс, полагаясь на опыт участия российского контингента в миротворческой операции в Боснии. Но пробыли они там недолго. В апреле 2003 года начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин заметил:

— У нас не осталось стратегических интересов на Балканах, а на выводе миротворцев мы сэкономим двадцать пять миллионов долларов в год.

Десантников вернули домой. История, которая едва не привела к войне между Россией и НАТО, закончилась.

Свержение Милошевича

Поражение в Косово стало последней каплей. Оно погубило Милошевича. Его лагерь таял на глазах. В конце концов, он проиграл очередные выборы, потерял власть и оказался на скамье подсудимых.

Многим в России не понравилось, что Международный трибунал по расследованию преступлений, совершенных на территории бывшей Югославии, созданный ООН, включил президента Милошевича в список военных преступников.

На Милошевича, кстати говоря, повлияли не только натовские бомбардировки, но и то, что он сам и его окружение — триста с лишним человек — попали в черный список. Белградской элите закрыли въезд в европейские страны и запретили заниматься бизнесом. Отдел полиции по борьбе с финансовыми преступлениями стал искать их тайные счета. Это была катастрофа для семейства Милошевичей и правящей верхушки. Они лишились возможности отдыхать за границей и ездить за покупками. Они лишились своих доходов. В эпоху санкций окружение Милошевича зарабатывало на контрабанде бензином, спиртным и сигаретами.

Крупного банкира Боголюба Карича, которого Милошевич в знак благодарности сделал министром, не пустили даже в Кипр. Боголюб Карич — один из самых богатых людей Сербии. У него три брата Драголюб, Сретен и Зоран. Они начали с небольшой мастерской и создали целую империю. Годовой оборот компании «Братья Карич» составлял пять миллиардов долларов.

Боголюб Карич считался другом Милошевича (и его личным кошельком), но, видимо, перестал им быть с тех пор, как президент стал терять силу. Когда Боголюб Карич попытался выдвинуть свою кандидатуру в президенты Сербии, правительственные средства массовой информации припомнили ему незаконное обогащение за счет обманутых вкладчиков банка. Милошевич назвал братьев «иностранными агентами, которые работают против Сербии». Боголюб отказался от выдвижения своей кандидатуры, и средства массовой информации сразу замолчали.

24 сентября 2000 года прошли досрочные выборы президента Югославии. Милошевич пребывал в убеждении, что он — самый популярный лидер в стране и конкурентов у него нет и быть не может. Они с женой искренне рассчитывали на оглушительную победу. Его сгубила мания величия. Он не сделал то, что считал обязательным накануне прежних выборов, — не увеличил пенсии и зарплаты. И он утратил мобилизующий идеологический заряд. Краина, Босния, Косово — все битвы были проиграны. А нового фронта борьбы против внешнего врага он не успел открыть.

Слободан Милошевич не воспринимал всерьез своего главного соперника — Воислава Коштуницу, лидера Демократической партии Сербии. А того поддержала коалиция из пятнадцати оппозиционных партий. Коштуница, умеренный националист, — бледная фигура, но массовый избиратель предпочел новое лицо. После натовских бомбардировок и потери Косово сербы проголосовали против надоевшего президента.

Милошевич не признал результатов голосования. Он был в шоке.

Избирательная комиссия сообщила, что Милошевич собрал 40,2 процента голосов, а Воислав Коштуница-48,2 процента. Комиссия объявила второй тур выборов.

Но оппозиция заявила, что результаты подтасованы и Коштуница выиграл в первом туре. В стране начались волнения. 27 сентября в Белграде прошла первая массовая демонстрация протеста против фальсификации выборов. За ней последовали другие. Возмутились не только белградцы и не только оппозиционные партии. 3 октября молодежь бульдозером проломили ворота здания, где вещало государственное телевидение. И никто не желал прийти на помощь проигравшему президенту.

Политический климат в стране изменился. Это ощутили в избирательной комиссии, члены которой изменили свой вердикт и заявили, что немного ошиблись: на самом деле за Коштуницу проголосовали 48,9 процента, а за Милошевича — всего 38,6 процента. Надо еще учесть, что и сербская церковь была против Слободана Милошевича, потому что он был неверующим. Синод поддержал его соперника. Патриархия устроила молебен в Белграде и поздравила Коштуницу с победой.

Слободан Милошевич находился в состоянии шока. Его словно разбил политический паралич. Он был мастером интриги и закулисных договоренностей. Но он оказался никудышным борцом. Собственно говоря, он даже не решился вступить в борьбу. На публике Милошевич был самоуверенным, несговорчивым и жестким. Он хотел, чтобы его воспринимали именно таким. Столкнувшись с серьезной проблемой, он оказался слабым политиком.

«Один мой сербский приятель поехал в особняк к Милошевичу морально поддержать своего друга, — рассказывала Тамара Замятина, которая в те годы была корреспондентом ИТАР-ТАСС в Белграде. — Он был поражен тем, что Слободан и его жена Мира Маркович сидели дома в полутемной гостиной, при закрытых шторах, при выключенном электричестве и телевизоре. От этого эпизода можно сделать вывод, что и Милошевичу были ведомы чувства страха, отчаяния, безволия».